Жизнь знаменитого художника казимира Малевича хранит много тайн, и главная из них – место его рождения. По официальной версии художник появился на свет в Киеве. Однако данные, открывшиеся в последнее время, доказывают: Казимир Малевич – копылянин.
Большую роль в изучении жизни художника сыграл Игорь Малевич, советский и российский физик, специалист в области физической электроники, дипломат, доктор физико-математических наук, профессор – и по совместительству внучатый племянник знаменитого «маляра». Игорь Александрович нашел сделанные Казимиром наброски «социалистической служебной биографии», отрывки официальных служебных анкет. И часть последней реальной биографии, написанной и напечатанной в Берлине. Хотя огромная часть архива художника пропала.
Письма о Копыле
И особенно жалко небольших витебских писем на блокнотных листках, в которых угадываются смутные воспоминания копыльского детства Казимира. В детстве Игорь не раз слышал, как читали эти письма вслух. Родная копыльская «мова» с польскими и еврейскими прибаутками, понятный и близкий местным людям «кравецкий» жаргон – язык цеховой конспирации копыльских мастеровых.
В своих письмах Казимир вспоминал и разрисованные печки, и побеленные татарские заборы. Этими исчезнувшими письмами с маленькими прорисовочками коней на полях и большими буквами «КМ» он напоминал о себе: «Это я, Казимир. Я, ваш Казимир. Капыльский Казимир. Сын «Сцяпана Хитрага». Сын Сцяпана – Северына».
Эти письма Игорь помнил с детства. Они в белой тряпице всегда лежали в доме брата Казимира – атамана его конокрадского детства, деда Павла, за иконой вместе с весточками с войны всех его погибших сыновей. Это был дед Игоря, Павел Степанович – «Северинович», строгий бородатый «капыльский» мужик, который всегда называл его Казик. Он и слышать не хотел, когда Игоря называли его собственным именем. Видимое сходство с Казимиром деда очень волновало.
Бабка Ульяна
Казимир не давал забыть о себе воспоминаниями детства, известными только им, копыльским родственникам Казимира. И бабке Игоря по матери – Ульяне, сверстнице Казимира. Именно она и была главным источником информации о Казимире для Игоря. Она помнила все «придумки» Казимира, в детстве часто с ним и Павлом «гульбанилась». Она – человек с феноменальной памятью, знахарка и предсказательница. Копыльская энциклопедия и местная ясновидящая.
Бабка Ульяна любила повторять копыльские рассказы, что Казимир, хоть и не совсем нормальный по местным понятиям, но выжил и стал очень богатым, даже «начальником всех художников». Отец Павла и Казимира со странным для здешних мест именем Северин был одной из ее постоянных историй.
Лабиринты памяти
Цель Северина – спрятаться от преследования и спасти семью: он успел принять участие в восстании Калиновского. У них с первой женой Марией родился и уже немного подрос сын Казик. Казимир. Поэтому отец Казимира вначале скрывался по копыльским фольваркам, но как только мальчику стукнул год – бежал из родных мест.
Он придумал для них историю семьи «родом из-под Киева», где знакомый поп из Бобовни уже как-то пристроился в конотопский монастырь и собирал там всех беглых копылян. Вспомнили про Пархомовку, село с белорусами под Киевом, где можно было приткнуться. Тихо переехали. Киев выдумали позже для ценза оседлости. Для церковного документа заново крестились.
А на выдумки и туман про себя Северин всегда был горазд: потомственный конокрад – без этого никуда. Отсюда у семьи и копыльская «мянушка» – «Хитрыки». На то он стал и Северином, и главным «Хитрыком», чтобы Казимиру не рассказывать правду. «Саплюк» еще.
…Долгое время жили под Киевом. Но одна мысль мучала Северина долгие годы: вернуться назад, на Копыльщину. Да и дети уже подросли – почти мужики. Еще бы уговорить вторую жену (первая Мария умерла) Людвигу поехать с ним на Копыльщину.
Родной язык – копыльский
Учеба Казимиру не давалась и бойко не шла. Домашний родной язык с примесью копыльского, польского и «кравецкого» в конотопской церковно-приходской школе путал все мысли. Все над ним смеются. А свои письма друзьям и родным, как и свою философию нового искусства, Казимир напишет на родном языке латинским шрифтом. Потом весь мир будет переводить и искать аналоги смачным копыльским словечкам и байкам.
В школе Казимир отличается постоянными выдумками и своим внутренним одиночеством. Друзей тут у него нет. Дома плач и слезы Людвиги после каждой школьной «побойки» по субботам. Особенно с местными. А плачь не плачь – батька строго приказал учиться. К тому же дать «шморг патарганец» непослушным детям он готов всегда. Родной копыльский язык батьки, многим вокруг непонятный, дети знают лучше всего, и он останется, даже помимо их воли, с ними на всю жизнь. Эту копыльскую речь с примесями секретных «кравецких» словечек мастеровых и конокрадов спутать ни с чем невозможно.
Возвращение
Наконец, придумали, как незаметно вернуться домой на Копыльщину. «Гроши» есть. Но сначала надо затаиться. Придумать детям новые даты рождения. Особенно Казимиру. Заставить его забыть тринадцатый день февраля, когда появился на свет, и сделать его моложе на год или два.
…Тихо, не спеша вернулись за неделю в копыльский дом по старой Несвижской (теперь улица Максима Горького) дороге. Почти ни с чем –два никогда не виданных на Копыльщине малоросских вола, повозка со скарбом и дети. «Грошей» немного, но зато они «добра схаваны».
Продолжается копыльское детство Казимира. Ему скоро тринадцать. Казимир знал точно, что родился на тринадцатый день февраля. Число шаманское. Еще его мать Мария наказала никому про это не говорить, а писать любой другой день. Казимир всю жизнь сознательно путал день своего рождения. Но помнил и любил день тринадцатый. Мистика этого числа прошла с ним через всю жизнь, как и мистика его искусства.
Скоро Северин становится старостой «кравецкого» цеха. Уважаемая «позиция» и не бедная. Вспомнилась и давняя неистребимая страсть – красть цыганских лошадей. Конокрадство – тайная наследственная «профессия» семьи. Нужно и детей обучить. Польша от копыльских земель – два шага. Ходил Северин туда за солью. Туда же гоняли и краденых лошадей.
Спокойствие и какую-то внутреннюю радость дают Казимиру мел, краски и бумага. Местный копыльский рисовальщик, который расписывает своих деревянных коней и петухов, учит и Казимира. Рассказывает ему о художниках и больших городах. Особенно они мечтают о Питере или Витебске, где много людей, много городской работы. Иди хоть «маляром», хоть чертежником.
Все уже знают, что у Казимира есть друг, который тоже все рисует каких-то сказочных людей и коней, покуривает местный «тытунь» с хмелем. Смоленский босяк, но ученый. Почти пять лет учился рисовать в рабочих школах и теперь всему, что знает, каждый день учит Казимира.
Казимир рвется из дома, и семьей его решено отпустить в мир. Назад, в Киев или в Москву. Тем более что все сверстники считают его «блаженным», «маляром». Год за годом все побеленные копыльские заборы и печки углем разрисовывает. Счастье, что в новой, «кравецкай», жизни семья окрепла. Купили добрый кусок земли, перестроили дом. Есть где и порисовать.
Киев – ближайший большой город. Для начала Казимиру нужно устроиться и, по копыльской традиции, пожить у знакомого «маляра». И за семейный пансион помогать ему красить панские имения и городские особняки. Работа простая и интересная. Когда нет разъездов, можно учиться на чертежника у «аркитэктара». Учиться бесплатно. И еще можно брать, сколько хочешь, бумаги, карандашей и цветной туши. Пан с интересом смотрит на Казимировы наброски. Можно и учиться. Сподручней всего в Курске, где много знакомых. Им можно верить. Казимир там свой человек.
…А в Копыле больше Казимир никогда не был. Только память копыльского детства не покидала его никогда. Позднее, в воспоминаниях Казимира совместятся его полотна и картины детства. Все формы и цвета неразличимы. Он чувствует реальность картин своей детской памяти и воспринимает их присутствие в своем крестьянском мире городского художника как свое далекое копыльское детство, которое навсегда держит его у копыльского дома – с всадниками на закатном горизонте, с косарями и плотниками с топорами, с бабами в серебре зимних одежд на закате солнца.
Он часто рисовал все это на отбеленной по пятницам домашней печке. Рисовал, несмотря на обидные «мянушки» про «маляра», на тумаки батьки. Ну кто может понять рисунок белым по белому? Мелом по побеленным квадратам печки. Только брат отца Павел тихонечко учит: «Покажи людям разум, Казимир, скажи людям».
Комментарии