26 апреля — Международный день памяти о чернобыльской катастрофе. В этом году отмечается 33 года со дня трагедии.
У каждого из участников устранения последствий аварии на Чернобыльской АЭС — своя история. Поделиться пережитым некоторые из ликвидаторов Копыльщины смогли со своими товарищами из Минской области. Для них Белорусское общественное объединение ветеранов совместно с посольством Китайской Народной Республики в Республике Беларусь устроило торжественную встречу.
[caption id="attachment_76189" align="aligncenter" width="580"]

■ Владимир Клишевич, Николай Кашуба и Николай Лавшук[/caption]
В середине 80-х
Владимир КЛИШЕВИЧ работал водителем в совхозе «Тимковичский». В октябре 1987 года из военкомата пришла повестка для прохождения военных сборов, а конкретнее — нужно было помочь устранить последствия аварии на Чернобыльской АЭС.
— Нас отправили в поселок Рудаков Гомельской области, — рассказывает Владимир Михайлович. — Там уже был разбит палаточный городок, в котором разместился полк гражданской обороны. В одной палатке находилось по 30 человек. В таких городках для прохождения службы жили участники со всего Советского Союза. Прибыв, мы занялись обустраиванием лагеря. Снимали зараженный грунт, оборудовали парк для стоянки машин. Вскоре к нам приехал генерал армии Владимир Леонидович Говоров, который руководил ликвидацией последствий аварии на Чернобыльской АЭС и всех катастроф, произошедших в СССР. Нам определили объем работ. Почти три месяца мы убирали опавшие листья, дезактивировали дома (мыли их специальным раствором при помощи пожарной техники АРС). Листья вывозили в особые могильники, потому что жечь их было нельзя. Часть полка уехала в Наровлю, а я остался в пункте специальной обработки «Хойники». Со мной вместе работали Никончук Владимир из д. Ракини, Инонен Валерий, которые уже, к сожалению, умерли, и Иван Чалевич, ныне проживающий в Бобовне. Там мы жили в специальных вагончиках, дежурили по 12 часов. В наши обязанности входило останавливать все проходящие машины, определять степень их зараженности и в зависимости от этого распределять, куда какую отправлять. Если степень зараженности была высокая, технику отправляли на мойку. Машины обрабатывали на эстакадах, с которых стекавшая загрязненная вода попадала в специальные резервуары.
[caption id="attachment_76188" align="aligncenter" width="580"]

■ Владимир Клишевич с сослуживцами в палаточном городке[/caption]
— Однажды, — продолжает вспоминать Владимир Михайлович, — мимо на «Волге» проезжал какой-то чиновник. Остановился у нашего пункта. Спрашивает: «Какой уровень радиации?» Отвечаю: «Высокий». Показал дозиметр. Не поверил, говорит: «Вы не умеете пользоваться прибором». Попробовал сам — результат оказался тот же.
Кормили нас отлично: фрукты, дефицитная в то время сгущенка часто были на нашем столе. Давали витамины «Ревит». В свободное время, которого было не так уж и много, показывали старые черно-белые фильмы «Чапаев», «Веселые ребята». Домой не отпускали, поэтому о новостях узнавали из писем. Информации о радиации, ее вреде да и вообще о произошедшей аварии почти не было, поэтому мы не представляли, чем это для нас может обернуться. Да, нам выдавали респираторы, но в них мы работали редко, так как было неудобно. Там же я встретил и Новый 1988 год. А домой вернулся в апреле.
Николаю ЛАВШУКУ в 88-м году исполнилось 30 лет. В то время он работал заместителем главного ветеринарного врача Копыльского района. Для оказания помощи по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС в сентябре этого же года был отправлен в поселок Рудаков Хойникского района. В его обязанности входило измерять радиационный фон, проверять и отпускать продукты питания.
— Меня также призвали на военные сборы. На то время я был капитаном медицинских войск, — делится своими воспоминаниями Николай Дмитриевич. — В мои обязанности входило отбирать пробы почвы в тех местах, где радиационный фон был повышен намного. Землю эту мы потом очищали: снимали 20 см грунта и засыпали привезенную из других мест землю. Также из машин спецраствором обмывали дома, чтобы убрать радиацию. В Рудакове мы жили в здании клуба. Там, в специально оборудованном помещении, где размещался радиоактивный класс, работало пять врачей-радиологов. Через два месяца нас направили в Гомель, а в январе 1989 года мы вернулись в Рудаков. По вечерам нам давали красное вино «Солнцедар». Чтобы смыть радиацию, каждый день мылись под душем. Себе мы сами измеряли радиацию. Она была повышена, но ненамного. Хотя для меня пребывание на зараженной территории не прошло даром: сильно разболелись суставы.
[caption id="attachment_76187" align="aligncenter" width="580"]

■ Эстакады для мытья машин и цистерны для воды[/caption]
Николай Никифорович КАШУБА в 80-х годах служил в милиции. После аварии из областного УВД пришел приказ о том, что надо помочь ликвидировать последствия произошедшей катастрофы.
— Разве мы могли отказаться? Надо — значит, надо, — говорит Николай Никифорович. — В районе группу формировал тогдашний председатель райкома партии Катко Джан Григорьевич, и сам сопровождал нас до места назначения. Вместе с сослуживцами Станиславом Захариком, Михаилом Черкасом, Александром Кондратовичем нас отправили в чернобыльскую зону, а конкретнее в Хойникский район, следить за порядком в отселяемых деревнях. Жили мы в здании бывшей школы, питались в столовой. В наши обязанности входило следить за тем, чтобы везде оставался порядок, чтобы мародеры не расхищали оставшееся без хозяев имущество. На дежурство мы отправлялись в восемь утра и несли службу до самого вечера. Проверяли все проезжавшие транспортные средства. Однажды остановили подводу с сеном, разгребли его, а там — столько разного имущества! Его мы, конечно же, конфисковали. На зараженной территории я пробыл месяц и три дня, но и этого оказалось достаточно для того, чтобы потерять здоровье. Еще во время службы у меня начались проблемы с давлением: тонометр зашкаливал! К тому же оно очень трудно сбивалось. Фельдшер сказал: «Ерунда! Пройдет». Но не прошло… Через три дня после возвращения нас вызвали в Минск для прохождения медицинской комиссии. Вскоре у меня стали выпадать зубы, начались серьезные проблемы со здоровьем. Поэтому я и был вынужден уйти на пенсию в 1991 году: не прошел медкомиссию.
На черно-белых снимках, которые остались у Владимира Клишевича как память о тех событиях, запечатлены молодые люди в военной форме. Вот они стоят на фоне КРП (контрольно-распределительного пункта) или машин АРС. Вот огромный палаточный городок. Но, наверное, самое интересное, что обращает внимание на себя, — это лозунги. «Задание советского правительства по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС выполним быстро, качественно и в срок», — написано на одном. «Наш долг — сделать все возможное по скорейшему выполнению важнейшего партийного правительственного поручения по возрождению к нормальной жизни пострадавших в результате аварии на Чернобыльской АЭС районов», — значится на другом. А объединяют их слова «Школа мужества и патриотизма», написанные большими буквами. Наверное, несмотря на те трудности, с которыми пришлось столкнуться всем принимавшим участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, это на самом деле была школа мужества и патриотизма. И тот, кто ее прошел, достоин почета и уважения, ведь от их работы зависела жизнь каждого человека.
Диана ТКАЧЕНКО