Семья Кравченко из деревни Слобода-Кучинка Копыльского района с болью в душе и со слезами на глазах вспоминает о тех страшных событиях, которые произошли в их жизни. Авария на Чернобыльской атомной электростанции – трагедия, которая осталась в истории семьи навсегда.
А все начиналось так. Поженившись, молодая семья из д. Кливы Хойникского района Гомельской области переехала в д. Козелужье, что в 57 километрах от г. Припять. Чистые лиственные леса. Поселение деревни было большое, с более чем 300 дворами. Собственными силами построили хороший кирпичный дом, держали хозяйство. Леонид Николаевич работал заведующим машинным двором, а Галина Михайловна – лаборантом в совхозе «Хойникский». Первый ребенок Виктор родился в 1976 году, дочка Елена – в 1979-м и младший Сергей – в 1983-м. Так семья начинала свой жизненный путь.
[caption id="attachment_113477" align="aligncenter" width="840"]
■ Галина Михайловна и Леонид Николаевич Кравченко[/caption]
– В Янов, так жители деревни по-своему называли г. Припять, мы всегда ездили за колбасами, – вспоминает Леонид Николаевич. – Уж очень вкусными были и недорогими, – улыбается глава семьи. – Довольно красивый город был, весь в цветущих розах, а улицы – чистые, аккуратные.
– В Козелужье было много детей, – говорит Галина Михайловна. – В школах было по два класса на параллели и детский сад. В четырех километрах находился райцентр Хойники, где было все для трудоустройства жителей близлежащих деревень. Хлебный и консервный заводы, комбикормовый и сыродельный комбинаты, совхозы «Хойникский» и «Сутково», а для досуга – сельский клуб. Жизнь кипела, смех детей, дружные и счастливые люди, но в один миг страшная и ужасная беда все перечеркнула.
В ночь с 25 на 26 апреля 1986 года на атомной электростанции произошла авария, ставшая крупнейшей в истории атомной энергетики.
Планировалось остановить реактор, была отключена система аварийного охлаждения, но безопасно заглушить реактор не удалось. В 1 час 23 минуты на энергоблоке прогремел взрыв и начался пожар. Произошел огромный выброс радиоактивных материалов в окружающую среду. Пожар продолжался 10 суток.
– Никаких сообщений о том, что произошла авария, не было совсем, – говорит Галина Михайловна. – Как и положено, на следующий день, не зная о происходящем, мы повели детей в сад. А в течение дня люди стали говорить о том, что произошла катастрофа. Мы решили, что это далеко и до нас ничего не дойдет.
– Очень хорошо помню 1 мая. В День труда была демонстрация. Люди вышли на праздник, – вспоминает Леонид Николаевич. – Все улыбаются, веселятся, никто еще толком не знал, что наши дома, лес и река попали в 30-километровую зону отчуждения, загрязненную радионуклидами. А поскольку радиационные осадки выпали неравномерно, то людей из нашей зоны вывозили не сразу.
– Мы жили около дороги, и после того, когда увидели, что днями и ночами большие машины вывозят скот, а автобусы – людей в сторону Мозыря, стало жутковато, – говорит Галина Михайловна. – На Пасху, 2 мая, по дороге со стороны Припяти шли пожилые бабушки с сумками за плечами. Только тогда до меня дошло: произошло что-то очень страшное, ведь даже пожилые люди уходят оттуда, не дожидаясь эвакуации.
Лишь 5 мая объявили, что будут вывозить детей. Семья Кравченко, как и многие другие семьи, не дожидаясь, ночью увезла детей. Кто на машинах, кто на тракторах, к родственникам, знакомым, кто куда – лишь бы уехать подальше от этого ужаса.
– Мы решили уехать в деревню Демьянки Добрушского района, – говорит Галина Михайловна. – У меня там жила сестра. Но, как позже оказалось, эта деревня стала одной из самых загрязненных точек Добрушского района и была зоной обязательного отселения всех людей.
Утром в Козелужье стояла колонна автобусов, чтобы эвакуировать детей. Все женщины, молодые и пожилые, в слезах кричали: «Детки, куда вас повезут?! Где вас потом искать?» Ведь никому ничего не говорили, а только в спешке собирали детей и увозили в неизвестном направлении.
В Демьянках дети Кравченко находились около двух недель у родной сестры. После их перевезли в поселок Большевик Гомельской области, где также находились две недели. Затем их ждал очередной переезд в санаторий «Ченки» на окраине Гомеля. И уж потом их и многих жителей перевезли в дом отдыха в Пуховичах. Семья Кравченко прожила там около четырех месяцев до сентября.
Леонид Кравченко остался в Козелужье. Как вспоминает Леонид Николаевич, в хозяйстве собрали всех специалистов в конторе и сказали, что будут вывозить скот с пораженных районов 30-километровой зоны:
– Наша задача была ночью выгонять из ферм скот и загонять в машины. Куда их вывозили – никто не знал. Первое время за деревней в лесу сделали загон и коров вывозили туда. Коровы хорошие были, породистые, много давали молока. Но пять дней недоенные. Говорили, что их связывали, укладывали на землю и сдаивали. Некоторых выво-зили на мясокомбинат. После ночной работы под утро нас забирала машина и отвозила в колхозную баню. Мы мылись и уходили по домам до очередного ночного выезда. Позже за проделанную работу дали медаль и удостоверение пострадавшего от катастрофы на ЧАЭС.
– Над небом очень часто летали вертолеты, – продолжает рассказ Леонид Кравченко. – Они засыпали шахту взорвавшегося реактора. А в Козелужье целыми днями солдаты делали обработку: очищали крыши домов специальным раствором от радиации, грязные участки земли покрывали бетоном, засыпали песком, асфальтировали, пленкой покрывали обочины, чтобы не поднималась пыль.
В сентябре этого же года жителей деревни привезли обратно в д. Козелужье. Все стали жить как прежде, но страх и тревога никого не покидали, словно тихий зверь ожидая своего часа. Дети пошли в школу. Так семья Кравченко прожила еще три года. Однажды всех жителей собрали в клубе на общее собрание, где выступали врачи. Они сообщили, что в районе благоприятных новостей нет, поэтому желательно с детьми уехать подальше.
– Новость была ошеломляющая, словно гром средь ясного неба, – говорит Галина Михайловна. – Конечно, долго никто не думал, и большая часть населения уехала кто куда. Некоторые все же остались, в их числе – мои мама и брат. Самое ужасное, что мы уже жили в страхе и не знали, что будет дальше и чем это все закончится, ведь никто толком ничего не говорил. Такое пережить очень тяжело. Спустя 36 лет без слез вспоминать о происходящем трудно.
– Наш председатель сельского совета Юрий Бондаренко учился с Иваном Гусевым (сейчас директор Копыльского отдела по киновидеообслуживанию населения КУП «Миноблкиновидеопрокат»), который на тот момент был заместителем директора совхоза «Криница», – продолжает Леонид Николаевич. – Он нам и посоветовал приехать на Копыльщину, куда в начале июня 1990 года мы всей семьей переехали. Нас очень хорошо приняли местные жители. Здесь нам временно предоставили дом, в котором после стольких скитаний мы обрели постоянное место жительства и очень дружных соседей. А затем переехала сестра Елена с семьей и мои родители. На копыльской земле живем уже 32 года. Вырастили детей, а теперь и внуков воспитываем, которых у нас восемь. Две из них – уже студентки, будущие врач и педагог. А дочь Елена награждена орденом Матери.
– Очень хорошо помню, когда в клубе нашей деревни был хор, и я туда ходила петь, – будто подытоживает Галина Михайловна. – Мы всегда ездили выступать. Как-то в автобусе кто-то запел песню «Прощальная гастроль». А после всего пережитого многие вспоминали, что в действительности это была наша прощальная гастроль. Ведь все разъехались кто куда в поисках убежища и постоянного пристанища для дальнейшей спокойной жизни.
Наталья ДАВЫДЕНКО
В первую очередь премьер-министр поинтересовался у генерального директора ОАО «Минский молочный завод № 1» — Управляющая компания холдинга «Первый молочный» Тамары Чичиро, что централизовано в холдинге, а также какая часть продукции идет на экспорт и как меняется доля российского рынка в общем объеме экспорта.
— Централизовано управление, занимаемся централизацией закупок и распределения сырья. Продажи у нас централизованы уже на протяжении двух лет, — рассказала директор.
На экспорт, по словам Тамары Чичиро, идет 40% продукции, преимущественно в Россию (81,5%). Но доля российского экспорта все-таки сокращается: 5 лет назад туда уходило около 97% экспортируемой продукции. Диверсификация зарубежных поставок продолжается. Так, цельномолочная продукция предприятия есть уже на полках магазинов Вьетнама:
— Приучаем вьетнамцев к молоку, — пояснила Тамара Чичиро.
Еще один интересный факт. Более 80% цельномолочной продукции завода составляет социально значимые товары. В связи с этим председатель Миноблисполкома Александр Турчин поинтересовался, если ли у завода убыточная продукция.
— Вся цельномолочная продукция, продаваемая в стране, у нас сейчас убыточная. Мы перекрываем доходами от экспорта внутренний рынок, — с сожалением ответила гендиректор предприятия.
Именно на Минский молочный завод и Бабушкину крынку ложится основная нагрузка по производству социально значимых товаров. Для того, чтобы Минскому молочному заводу выйти хотя бы на нулевой уровень рентабельности, нужно поднять цены на цельномолочные продукты на 7%.
После обсуждения деловых вопросов гостям предложили продегустировать продукцию молочного завода с разных производственных участков, — прежде всего твердые сыры и сыры с плесенью.
Нарочанский производственный участок — единственный в стране выпускает два вида сыров с благородной голубой плесенью: «Рокфорти», которому в этом году исполняется 10 лет, и Templier. Роману Головченко больше пришелся по вкусу Templier, который больше напоминает французский сыр. Тем не менее, премьер-министр призвал не останавливаться на достигнутом и совершенствовать качество и доводить наши сыры до мировых образцов.
В завершение премьер-министр с губернатором Минской области и министром сельского хозяйства ознакомились с работой комплектной автоматизированной линии для производства сыра с голубой плесенью. 
