Известно, что достойное место в истории белорусского и еврейского народов занимает наш славный город Копыль. Еврейская община Копыля впервые была создана в первой четверти ХVII века.
[caption id="attachment_30938" align="aligncenter" width="413" caption="Аба Шапиро"]
[/caption]
И сегодня мы предлагаем совершить путешествие по просторам воспитания именно еврейского народа. Основным гидом по нравам и обычаям жизни копыльских евреев станет известный писатель, педагог и публицист XIX века Абрам Паперна.
Языком цифр
В недалеком прошлом евреи составляли значительную часть населения Копыля. В середине ХІХ века из 424 дворов 172 было еврейских, 244 христианских, 8 татарских. По вероисповеданию мужчины Копыля в конце ХІХ в. распределялись следующим образом: православных – 1511, католиков – 73, иудеев – 868, мусульман – 109. По данным Всесоюзной переписи населения в январе 1939 года в городском поселке Копыль проживало 1435 евреев, что составляло 27,96% всего его населения.
След в истории
Мы можем гордиться тем, что Копыль – родина известного еврейского писателя Менделе Мойхер-Сфорима, публициста XIX века Абрама Паперны, общественного деятеля Льва Клейнборта. Среди достойных имен нашего края есть и имя Шапиро Абы Абрамовича, в 1925 г. направленного директором еврейской школы в Копыль, а в 30-х годах вступившего в коммунистическую партию и состоявшего членом районного исполнительного комитета. Вот как вспоминает его дочь, Шапиро Анна Абовна: «Когда мне было года четыре (1927 г.), почтить память Менделе Мойхер-Сфорима в местечко приехала группа еврейских писателей, в том числе и Изи Харик. Впоследствии все они были репрессированы. Сохранилась фотография в журнале «Советиш геймланд», на которой запечатлены учителя Копыля и приезжие еврейские писатели. Там же есть и отец и я – сижу на руках у одного из учителей. Еще я помню, что, когда я однажды вернулась из пионерского лагеря, весь костел, стоявший рядом с нашей школой, был полон репрессированных. Родители многих моих подруг были там. А поскольку само местечко было во многом еврейским, то, соответственно, и среди репрессированных было немало евреев. Когда началась война, многие в местечке остались. Но отец решил уезжать. Он посадил на подводу мою бабушку по маме, сына Яшу, очень больного маминого брата, тоже учителя, с женой и их маленького сына Мишу. А все, кто остались, погибли».
[caption id="attachment_30939" align="aligncenter" width="336" caption="Семья Менделе Мойхер-Сфорима"]
[/caption]
Не место красит человека...
В ХІХ веке евреи занимали самую лучшую часть города на вершинах горы, где находились базарная площадь с примыкающими к ней улицами и площадь, на которой концентрировались все социально-еврейские духовные и общественные учреждения. Ввиду такого видного места, занимаемого евреями, а также вследствие их сравнительной многочисленности и свойственной торговому люду вообще (и евреям в особенности) подвижности Копыль, на первый взгляд, производил впечатление чисто еврейского города.
Копыльские евреи занимались лавочничеством, торговали хлебом, шерстью, пенькою, льном и прочими земледельческими продуктами, которые они осенью покупали на базаре у привозивших их крестьян, а зимою на санях отправлялись в местечко Столбцы – пристань на Немане – где продавали эти товары богатым купцам, сплавлявшим их затем большими партиями в Кенигсберг или Мемель.
Дом мужчины – мир, мир женщины – дом
В возрасте семнадцати и старше в Копыле жить на холостом положении было немыслимо. Семья, супружество – основа жизни; без семьи жизнь не имела цели и смысла, а потому была позорна. Холостая жизнь – отступление от велений природы и законов Божиих, – она грешна. Муж и жена вместе составляют одно целое, отдельно же каждый из них – половинчатое, незаконченное существо. Холостой, как бы он ни был умен и учен, не пользовался уважением в обществе, голосом в кагале, не допускался к общественным должностям; только женитьба делала человека обывателем, человеком.
Бог сотворил мужчину и отдыхал, а сотворил женщину – и все потеряли покой
Копыльцы рано налагали на себя узы Гименея и после смерти жены вступали в брак во второй, третий и т. д. раз, отчего, естественно, у них было много детей, среди которых добрую половину составлял женский пол. Главная забота копыльцев состояла в женитьбе своих детей; самая убедительная клятва у них была: чтобы я-таки дожил (или дожила) повести своих детей к хупе (балдахину). С мальчиком не беда, ему всегда можно найти невесту, а если он одарен «хорошею головою», то есть умственными способностями, которые ценились высоко, даже выше знания, то его имя загремит во всем крае, его будут добиваться первые копыльцы для своих дочерей, «осыплют золотом» не только его, но и его родителей. Другое дело с девицею: тут необходимо приданое, а далеко не всякий в Копыле был в состоянии его давать своим дочерям. Интересно, что в Копыле придерживались в этом отношении взгляда Шопенгауэра, не признававшего за женщинами преимущества красоты; красота вообще как в женщинах, так и в мужчинах нельзя сказать чтобы не уважалась, но реальной ценности не имела.
Людям всего мало, только ума всем хватает
Жители местечка чрезвычайно серьезно относились к собственному образованию. Поэтому кроме библиотеки при клаузе в Копыле было много частных библиотек меньшего размера. Каждый зажиточный и уважающий себя обыватель имел у себя на дому те книги, которые были ему доступны и которые отвечали его вкусу. Шкап с книгами, с полным комплектом Талмуда в красном кожаном переплете, был лучшим украшением для еврей-ского обывателя, как жемчуг и бриллиантовые серьги для жены его. И книги, и ожерелье придавали дому важность, аристократический колорит. Впрочем, этот мертвый капитал в случае нужды можно было легко реализовать: заложить, продать, так как книги, особенно капитальные, подобно бриллиантам, имели реальную ценность и находили покупателей; в крайнем случае можно было их дать в виде приданого за дочерью.
И женщины имели свои библиотечки, соответствовавшие их развитию и духовным потребностям и состоявшие исключительно из книг, писанных на жаргоне, так как женщины древнееврейского языка не знали.
Сегодня делай – завтра отдыхай
Копыльские хозяйки в пятницу мужьям и сыновьям есть не давали, чтобы у них был надлежащий аппетит к вечерней субботней трапезе, и потому, что им некогда было: с четверга они с дочерьми уже трудились, не спали всю ночь, не покладая рук работали, опасаясь не закончить всех приготовлений до заката солнца; нервы их поэтому достигали высшей степени напряженности, так что мужской пол считал разумным держаться от них подальше и, если возможно, вовсе не попадаться им на глаза. И самым лучшим убежищем от них была баня.
Отмыть можно тело, но не душу
Баня в Копыле была не только банею, но и еще чем-то высшим. Неудивительно поэтому, что копыльцы старались использовать баню вовсю: сиживали в ней до вечера, умывались, парились, хлестали себя вениками и в антрактах рассаживались по скамьям – знатные впереди, а простой люд позади, как в синагоге, беседовали о новостях дня, о политике, шутили, острили.
У здорового много забот, у больного только одна
Как многое другое, лечебное дело в Копыле было в руках евреев. Евреи везде и всегда больше искали врачебной помощи, где только представлялась возможность, изучали и занимались медициною. В Копыле единственною акушеркою была еврейка, благочестивая старушка, обслуживавшая рожениц, как еврейских, так и нееврейских. Единственным же эскулапом в городе был фельдшер Козляк, исполнявший и функцию брадо- и главобрея, и, за неимением в городе аптеки, также функцию аптекаря, ввиду чего его квартира была вместе с тем и аптечным складом, откуда он отпускал разного рода лекарственные травы, соли, микстуры и прочее. Лечил Козляк решительно все болезни с полною уверенностью в своем врачебном искусстве, о котором, впрочем, были высокого мнения и местные евреи, и окрестная шляхта. Но, несмотря на его популярность и на отсутствие всякой конкуренции, Козляк жил бедно, потому что в Копыле за всякий труд полагалась ничтожная плата, притом же бедных он лечил бесплатно и даже отпускал им даром лекарства.
[caption id="attachment_30940" align="aligncenter" width="336" caption="Семья Максима (сидит) Клейнборта"]
[/caption]
Знания по наследству не достаются
Еврейское население Копыля было слишком богато школами (около 20), хотя и своеобразными. Это были хедеры. Все дети мужского пола от четырех- до тринадцатилетнего возраста непременно обучались в хедерах. Необязательно было учение для девочек, но и те большею частью умели читать молитвы и Пятикнижие в жаргонном переводе. Копылец не жалел ничего для воспитания своих детей; нередко бедняк продавал последний подсвечник, по-следнюю подушку для уплаты за обучение. И это делалось, быть может, не только из религиозного чувства; тут был и расчет. Знание в Копыле давало вес, значение, а также и материальные выгоды. Невежда был крайне презираем. В Копыле круглых невежд и не было, разве только один истопник (он же и водонос) Меерке, но тот был идиот. Однако же и он кое-как знал молитвы и довольно удовлетворительно произносил благословение над Торою.
По страницам книги А. И. Паперны «Из Николаевской эпохи» подготовила Диана ТКАЧЕНКО
Фото из фондов Копыльского районного краеведческого музея и страниц интернета
Комментарии