Но благодаря проведению Генеральной прокуратурой Республики Беларусь следствия о геноциде населения Беларуси в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период события, которые произошли в жизни моих бабушки Лукьянчик (Чернушевич) Зинаиды Афанасьевны и прабабушки Курильчик Елены Григорьевны, предстают в несколько ином свете.
…Лето 1942-го. Уже более года Копыль под немецко-фашистской оккупацией. На улице Тракторной до сих пор сохранились и огромная раскидистая береза, и дом, откуда в том трагическом августе выводили на расстрел родную сестру моей бабушки Карман Веру, ее мужа Николая и двоих детей –
девятилетнего Артура и пятилетнюю кудрявую Людочку.
Накануне
В 30-х годах Чернушевич Вера вышла замуж за красноармейца Кармана Николая. Очень скоро у них родились красивые дети: в 33-м Артур, а в 37-м – Людмилка. Накануне Великой Отечественной Николай служил в штабе 4 Донской Краснознаменной казачьей дивизии в г. Граево Белостокской области тогда еще БССР. Вместе с ним была и его семья, и Зинаида, которая поехала помогать сестре растить детей. Накануне войны, 19 июня 1941 года, все вместе они приехали в Копыль: Николай получил отпуск. Да так и остался. По каким причинам Николай не ушел на фронт, к сожалению, сегодня мы сказать не можем. Только известно, что прабабушка обращалась к знакомым с одной лишь просьбой: «каб Колю не ўзялі ў паліцаі». А факт того, что он служил в рядах Красной армии, стал тем самым, решающе-трагическим…
После войны один из бабушкиных знакомых (имя его она не называла, да мы по малолетству и не спрашивали) признавался: «Эх, Зіна, каб я ведаў, што іх усіх расстраляюць, я б нічога не пісаў… Я думаў толькі Колю забяруць… Прасці, калі зможаш».
Как это было
– Мам, а можно я останусь ночевать у бабушки? – будто предчувствуя несчастье, накануне вечером спросил Артур.
– Нет, сынок, если суждено погибнуть – так всем вместе, – рассудила мама: она заметила, что на протяжении нескольких ночей кто-то следил за домом.
А ночью пришли полицаи и увели всех: маму, папу, детей. Узнав об этом, мать Веры пыталась найти разные пути для их спасения. Она обратилась к родственникам, у которых было золото: за монеты можно было выкупить пленных. Но последовал отказ.
Пыталась им помочь и Зинаида. Незадолго до войны откуда-то из Западной Беларуси в Копыль приехали муж и жена. Их называли Р. Обосновались в местечке, устроились на работу, вели вполне обывательскую жизнь. Только слишком часто, как вспоминала потом бабушка, зачем-то ездили в Слуцк. А с приходом гитлеровцев резко поменяли свою позицию: жена пошла на работу в гестапо. Вот к ней-то Зинаида (знакомы они были по совместной работе в райпотребсоюзе) и обратилась с просьбой помочь спасти семью сестры. И услышала ответ:
– Нет, Зина, я тебе предлагала работать в гестапо… Ты меня не послушала, а теперь я тебя не слышу.
Да, такое предложение было. Но бабушка не понимала, как можно работать там, где мучают и пытают людей?! Не спасла жизни родных и любимых, но, возможно, спасла себя и свою душу.
Несколько дней Вера с мужем и детьми провела за ограждением. 20-летняя Зиночка приходила к этому месту, приносила им какие-то вещи. Она надеялась… Но спасти не удалось никого: ни черноволосого Артурчика, ни кудрявую Людмилку, никого, из более чем 30-и других копылян, расстрелянных в тот день в центре нашего города. Лишь Николай, воспользовавшись моментом, попробовал удрать. Ему удалось пробежать вниз, метров 500 по родной Тракторной улице. Однако по ней же шли полицаи из своих, местных. Увидев бегущего человека, они начали стрелять. К слову, бабушка хорошо помнила и называла тех земляков, которые служили немцам. Некоторым из них так и удалось избежать наказания…
После
Закончилась война. Копыль потихоньку возрождался. В начале 50-х в центре поселка, где и находилось место расстрела, было решено построить дом культуры. Районные власти обратились к родственникам с просьбой перезахоронить останки дорогих им людей. По какой-то причине за дело взялись лишь моя прабабушка и ее родственница Настя Черноглазова. В два больших деревянных ящика они, раскопав могилу, стали собирать то, что осталось от некогда близких и просто знакомых им людей. Родных опознавали по одежде: Артур и Людмилка лежали сверху…
Очень долго бабушке снился один и тот же сон, в котором ее расстрелянная сестра говорила: «Зина-Зина, тут все на двух ногах, а я на одной…» Нечеловечески страшно просто представить, что пришлось пережить женщинам, собиравшим в буквальном смысле по косточкам своих любимых. Прабабушка знала имена тех, кого расстреляли в тот день вместе с Карманами. Ко многим из их родных она обращалась с просьбой вместе установить общий памятник. Но почему-то слышала отказы. Что же, популярный в то время каменный «дубок» заказала сама. Поэтому и значатся на нем имена только ее родных: «КАРМАН: Николай ж. (жил) 34 г., Вера ж. 26 лет, Артур ж. 9 л., Людмила 5 л. Пали жертвой предательства за честь и свободу русского народа. Расстреляны фашистами 30 августа 1942 года».
Свою старшую дочь бабушка назвала Людмилой… Именно она, Людмила Ивановна Жилко (Лукьянчик), через много лет после событий Великой Отечественной, в 2000-м году, искала документальные подтверждения тем трагическим событиям. Вот ответ, который прислали из отдела по архивам и делопроизводству Бобруйского государственного зонального архива: «В документах архивного фонда Бобруйской областной комиссии содействия в работе Чрезвычайной госкомиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников, в «Поименном списке расстрелянных, повешенных, замученных граждан» г.п. Копыль значатся Карман Николай Николаевич, 1910 года рождения, служащий, и Корман Вера Афанасьевна, 1915 года рождения… Карман Людмила и Карман Артур в списках расстрелянных не значатся…»
Подводя итоги
Чем больше мы задумываемся над этой историей, тем больше вопросов возникает. Ответить на них сами мы не можем. И в свете возбуждения Генеральной прокуратурой уголовного дела по факту геноцида белорусского народа появилась надежда найти ответы, скрытые от нас временем. Вопрос первый: кто был тот «доброжелатель», который настрочил донос на Кармана Николая? Возможно, в архивах сохранился пасквиль, написанный его рукой. Вопрос второй: как звали тех «земляков», которые расстреляли убегавшего и искавшего спасения человека? Третье: кто такая эта Р. и как сложилась ее судьба? И четвертое: почему в справке, присланной из архива, не значатся имена Артура и Людмилы?
…Я часто рассматриваю фотографии своих так никогда и неузнанных родственников. Артур мог стать ученым, профессором или просто хорошим человеком, а кудрявая девочка Людочка – актрисой или учительницей, они могли стать взрослыми. И уже мои дети старше их, старше на целую жизнь…
Диана ТКАЧЕНКО
Комментарии